1. Сбор экспонатов
В середине 70-х годов прошлого столетия я предложил районному руководству услуги по созданию районного краеведческого музея. Предложение понравилось. Чтоб ускорить его осуществление, к нему подключились все школы и учреждения культуры, а мне – множество заманчивых обещаний.
Школы и учреждения культуры обязали собрать вещественные экспонаты, то-есть вышедшие из употребления орудия труда. Около сотни библиотек и клубов было в районе, но ни из их работников кроме зав. Переволоченской сельской библиотекой Л.П. Носовой мне не помог. Со школами было чуть лучше. Но все начальные (кроме Адамовской), Березовчанская, Верхнеапоченская, Грязновская, Краснодолинская, Кшенская, Мансуровская, Мармыжанская, Натальинская, Петровокарцевская, Подгородищенская, Расховецкая тоже ни одного экспоната не представили. Очень бедные поступления были и из других школ. Объясняется это низким уровнем краеведения в школах и полным его отсутствием у учреждениях культуры. Поэтому почти все приходилось собирать самому.
 Работа затянулась до осени 1981 года. По ее окончании я сообщил заведующему отделом культуры И.А. Петропольскому, что можно приступать к оформлению музея. Посмотреть собранное заведующий приехал скоро. Повел его в сарай, где лежали собранные старинные вещи – цепы, какими молотили в прошлом, крюки, серпы, прялки, ткацкие станы... Все это давным-давно было сделано самими крестьянами и не всегда мастерски, много лет находилось в эксплуатации, изрядно износилось и являло вид, далекий от привлекательности. Не утруждая себя расспросами, он холодно спросил:
-Это все?
-Есть еще документы и фотографии, - ответил я. Показал ему документы, фотографии, которые я в свое время «выудил» в библиотеках, государственных и семейных архивах. Содержание многих из них было ценным и уникальным, но вид тоже был невзрачный. Заведующий молча развернулся и уехал. Позднее мне передали, что денег на оформление музея нет.
В сотый, наверное, раз осмотрел собранные за пять лет вещественные и документальные доказательства (их то я собирал всю свою сознательную жизнь), попросил директора областного краеведческого музея прислать опытного сотрудника оценить истинную ценность собранного материала. Из Курска приехала ведущий специалист краеведческого музея, кандидат исторических наук Л.А. Кузнецова. К ее приезду я разложил все экспонаты в двух больших комнатах своего дома. Внимательно ознакомившись с содержанием, она отметила высокую историческую ценность материала.
Вскоре мне передали из райцентра:
-Деньги на оформление нашлись!

 

2. Оформление и открытие музея
Оформление началось с приведения к единообразию документов. Михайлоанненский учитель рисования четким шрифтом переписал их на одноформатных листах первосортной бумаги, сопроводив каждый документ рисунком. Фотографии были пересняты фотокором «Курской правды» А.Е. Шеховцовым.
В начале мая 1982 года экспонаты перевезли в районный дом культуры, где намечалось разместить музей. Вместе с Л.А. Кузнецовой мы размещали экспонаты на стендах и витринах, составляли подписи к ним, а художники – их было два – работу доводили до конца, мастерили стенды, делали надписи, дополняли рисунками. Оформление музея все старались закончить побыстрее, поэтому работали без выходных и перерывов.
Нашей работой интересовались многие жители райцентра, часто заходили посмотреть как идут дела учителя, пенсионеры, учащиеся школ...
Оформление закончили к 20-му сентября. В честь такого события был даже организован ужин.
Открытие музея назначили на 25 сентября. День был теплым и солнечным. Собралось много зрителей, они пришли как на праздник, нарядно одетыми.
К этому событию я готовился особенно тщательно, содержание всех, представленных в экспозиции стендов и витрин, я переписал на отдельные листы бумаги, носил их в портфеле, каждую свободную минуту перечитывал вновь.
Официальную часть открытия решили провести на улице, поэтому вход в дом культуры перегородили столами, покрыли их красной скатертью. Ждали больших гостей из области, но ни из областного отдела культуры, ни первые лица районной власти своим присутствием открытие не удостоили. Присутствовали заместитель председателя райисполкома З.К. Вьюник, секретарь по идеологии РК КПСС В.И. Подколзин, методист областного музея Л. Голощапова, и Н.А. Петропольский. Выступление Зимфиры Куприяновны было хорошо подготовленным. Я кратко рассказал о создании музея, его профиле, содержании экспозиций. Красную ленточку разрезала З.К. Вьюник.
Открытие музея было заснято Курским телевидением, потом этот сюжет показывали несколько раз.
Когда все разошлись, спросил у заведующего отделом культуры:
-Почему не было руководителей района?   
Тот назвал колхоз, проваливаемый, по его словам, вывозку сахарной свеклы. Я был в недоумении, так как по сводкам районной газеты, так как это хозяйство отстающим никогда не было.
И еще об одном: в начале августа этого года я прочитал сначала в буклете, потом в районной газете, что музей не только открывался, но и учреждался и произошло это в январе 1979 года. Скорее всего это было только на бумаге...

3. Духовное богатство и материальная нищета районного музея
В музее сделана попытка представить историю района и рассказать о людях, делавших ее, что тогда было неизвестно и ново, даже для тех, кто интересовался историей и краеведением. Музей обагощал даже эрудированных знатоков, наверное, поэтому знающие люди оценили музей положительно. Ежедневно приходили по одиночке или группы людей, различные по возрасту и образованию. Смотрели, слушали, оставляли отзывы, часто восторженные. Редактор газеты предложил мне написать о музее, я старательно подготовил 54 страницы убористо написанного текста. Но напечатали всего две строчки. После честного разговора с редактором напечатали все, кажется в десяти номерах газеты.
Теперешний музей – треть мною задуманного. Намеревался создать отдел природы района, открытую площадку, на которую выставлялись бы старинные орудия труда, почвообрабатывающие орудия, конные косилки, молотилки, веялки, сеялки, ветряные мельницы, таратайки, тараборки...
В группу для создания отдела природы включили лучших преподавателей географии и биологии, им предложил составить физическую карту района, «музейным языком» рассказать о всех составляющих природы, климате, поверхности, почвах, геологическом прошлом, реках, растительности, животном мире... Но первая встреча с учителями была последней, от них никаких материалов не поступило. Никто из них местный материал не собирал, обходились тем, что имелось в учебнике. Начальство, узнав об этом, упрекнуло меня за неумелое руководство и предложило другой вариант:  обратиться к заведующему сортучастком Яковлеву, ученому агроному. Оставив все дела, пешком пошел в Голощаповку, где работал Яковлев, нашел его в поле, рассказал о предстоящей работе, на том все и закончилось. Не было у учителей, опытных агрономов данных о природе нашего края. Слышал, что создан музей природы в Советском лесхозе стараниями ее директора Н.Г. Углановой. Надо очень любить свое дело, вся природа вокруг, она открыта всем. Изучай, пожалуйста! Но тогда создание отдела природы в районном краеведческом музее оказалось дело непосильным.
Стремясь побыстрее приступить к нормальной работе, пришел к заведующему отделом культуры для уточнения численности штата, зарплаты сотрудников, бюджета музея и других вопросов материального характера.
- С оплатой труда художников, все затраты на музей прекращены полностью. Он должен работать на общественных началах, - сказал,как отрезал тот. -Но, посоветовавшись, мы, - заведующий кивнул в сторону райкома и райисполкома, - решили, рискуя не только репутацией, но и работой, отдать музею вакантную ставку уборщицы, около 50 рублей, Это и будет твоей зарплатой. 
Через месяц к этой зарплате заведующий вторично рискуя «многолетней безупречной репутацией и работой» добавил еще 50 рублей и еще столько же за многолетний труд по сбору материала и за пятимесячное оформление музея. Это было все, что я «накопил» при создании музея.
Более того, чтобы сохранить ценные фотографии и документы, в комиссионном магазине купил подходящую по цене и качеству ткань для затенения  витрин, но бюджета в музее не было, а стало быть все покупки были не законны. От заведующего выслушал «мораль», когда чек на ткань сдал в бухгалтерию...  В те времена район переживал пик экономического развития, все предприятия работали стабильно и прибыльно, для клубов покупали дорогостоящую аппаратуру, костюмы вышитые бисером, содержать музей было вполне возможно, а держать в такой нищете – позорно. Все, вплоть до веника покупал на свои деньги.
Все, что собирался выставить на открытой площадке, требовало ремонта, реставрации. При поездках по району, мне удалось заручиться обещанием подарить «задаром» многие ценные для музея экспонаты, но для оборудования и ограждения площадки, перевозки экспонатов, а они были очень громоздкие, охраны и использования в работе требовались средства. Я не видел возможности изыскать их и от создания музея под открытым небом отказался.
Чтоб в Кшени нормально работать, здесь надо было и жить. Это понимали руководители района и, когда привлекали к создания меня, обещали представить квартиру немедленно. Настало время напомнить об этом и я направился на прием к председателю райисполкомом Д.С. Малыхину. Услышав о цели моего прихода, он холодно сказал:
В списке на квартиру около 100 человек. В первую очередь надо обеспечить рабочих и служащих райцентра. Можем дать квартиру и тебе, если откажешься в пользу государства от своего дома в деревне, то можем дать квартиру в райцентре, а если нет, то в ближайших колхозах «Родина», «Заря мира», «ХХ партсъезд»! Это не улица Ленина, ни Пролетарская, но и не Кирилловка...

4. Председатель колхоза – сначала в музее, потом в Москву
В середине октября музей посетил В.М. Репринцев – председатель колхоза ордена Ленина колхоза «Родина», Герой Социалистического труда, делегат 24, 25, 26 съездов КПСС и 3-го Всесоюзного съезда колхозников, депутат Верховного Совета РСФСР и СССР. Он сообщил, что назавтра у него вызов на сессию Верховного Совета СССР, которая открывается в 11 часов дня, и что он решил в Москву поехать ночью, а днем побывать в музее.
-Пора! Почти месяц, как открылся музей,- закончил он.
День был непогожий. Шел моросящий дождь. Посетителей в музее не было. Экскурсию вел без спешки. О каждом экспонате рассказывал подробно, на вопросы отвечал, когда они возникали. В конце экскурсии Василий Михайлович сказал:
Я живу в окружении культурно-просветительных учреждений. Районный дом культуры, кинотеатр, районная библиотека, райкомовская библиотека... Все рядом. Вольно или невольно, как говорят священники, ни одно мероприятие я не пропускаю. А побывав здесь, я убедился: музей доступнее, интереснее, богаче и полезнее каждого учреждения культуры.
Поблагодарив меня за его создание и экскурсию, Василий Михайлович направился к выходу, собираться в дорогу пора.
Музей можно создать и в Вашем колхозе. И будет он богаче этого,- сказал я ему у порога.
Василий Михайлович повернулся и с удивлением посмотрел на меня.
Да-да... Музей – это рассказ о выдающихся людях, а «Родина» богата ими, - и в доказательство я назвал некоторых из них.
Пожалуй, ты прав, - согласился мой собеседник.
Много лет тому назад я побывал в музее Звездного городка, а Циолковский, Королев, Гагарин, Курчатов, Терешколва стоят перед глазами и не забудутся никогда.
Наш разговор закончился договоренностью о том, что во второй половине мая будущего года после весеннего сева и выгона скота на пастбище и когда просохнут дороги, я приступлю к созданию музея в колхозе «Родина».               
5. Руководители района – в музей через полгода после открытия
Поверив в то, что руководители района не присутствовали на открытии музея по случаю организации вывоза сахарной свеклы, я решил: как закончится уборка, так они нагрянут. Чтоб не оказаться застигнутым врасплох, не пропускал сводок о ходе сельхозработ ни в районной, ни в областной газете. Когда свеклу вывезли и поля опустели, я поинтересовался у заведующего:
-Что теперь удерживает председателя райисполкома и секретаря райкома от посещения музея?
-Занятость! В сельском хозяйстве свободного времени не бывает, одна компания заканчивается, другая начинается... Придут обязательно, ведь музей – учреждение культурно-просветительное и идеологическое...
В советские времена район соревновался с Бурынским районом Сумской области, ежегодно обменивались делегациями. Во второй половите марта 1983 года к нам приехали украинцы. Председатель райисполкома Д.С. Малыхин и первый секретарь РК КПСС А.Ф. Татаринов решили показать им музей, который сами еще не видели.
-Это наша новинка, - с гордостью сообщил Малыхин. - Только что открыли. Орешек мал, да крепок. Пять лет ломали о него зубы: и райком, и райисполком, и отдел культуры, - в заключении меня попросили познакомить с музеем украинских гостей.
Стремясь к усилению дружеских чувств, я упомянул, что теперешний Бурынский район и до революции, и в первые годы Советской власти входил в состав Курской губернии. Малыхин с недоверием посмотрел на меня и сказал:
-Историю Родины изучал в вузе, но этого не слышал. Белгород, Старый Оскол, Валуйки были курскими, об этом всем известно, а о Бурыни никому, пожалуй.
Я сказал истину, но мне не поверили, справочного материала у меня не было, и я оказался в очень неловком положении. К счастью продолжалось это не долго.
-Не сомневайтесь, Дмитрий Семенович. Экскурсовод прав. Бурынские места были курскими. Их вхождение в состав Сумской области произошло 19-20 лет назад, - сказал руководитель Бурынской делегации.
После моего сообщения о генералах Барабанщикове и Перцеве заговорил Татаринов:
- У нас есть еще генерал Проняев. О нем тоже надо рассказывать.
- Не только Проняев, но и Болотов, и Бклгаков, и Гордеев, и Процветкин, - дополнил я, - но связаться с ними не удалось, и материала о них недостаточно.
Упрекнув меня за отсутствие контактов с райкомом, Татаринов сообщил, что у него есть номер телефона генерала Проняева, и что он почти ежедневно разговаривает с ним.
- Приходи, я ему позвоню, и через пару дне у нас будет всё.
Еле дождавшись, когда уехала делегация из украинского района, пошел к Татаринову. Телефона генерала он не нашел, отправил в колхоз имени Ленина, где находится Большая Карповка, родина генерала.
Г.А. Чигарев, председатель колхоза, узнав о цели моего прихода,сказал, что ни адреса, ни телефона он не знает. И предложил, когда вода спадет, дорога просохнет, походить по деревне, может и найдешь...

6. И жнец, и швец, и на дуде игрец...
На бесконечные поездки из Кирилловки в Кшень и обратно, на питание в столовой и проживание в гостинице не хватало не только зарплаты, по и пенсии, - я тогда получал пенсию по выслуге, которая равнялась 52 рублям 20 копейкам, и я подал заявление на расчет. Заведующий сделал меня ответственным секретарем районного отделения Общества охраны памятников с зарплатой 100 рублей в месяц, которая выплачивалась Курском. Теперь я должен не только работать в музее, но и возглавить работу по ремонту, благоустройству памятников, их было около 50, сбору взносов с членов Общества, в котором числились все жители района, начиная с пятиклассников.
У каждого памятника были шефы – сельские Советы, школы, хозяйства. Шефские обязанности выполнялись удовлетворительно, но нуждались в постоянном контроле. У меня возникла необходимость в постоянный поездках по району. Отдел культуры транспорт не выделял и я ездил на попутках, иногда возвращаться приходилось на второй день. Пришлось портфель сменить на рюкзак, в котором находились вещи первой необходимости, термос с чаем, папка с данными о похороненных, о шефах, о сборе членских взносов....
Не обошлось и без общественных нагрузок. Следуя порочному принципу – нагружать того, кто тянет. Зав. Отделом культуры рекомендовал меня председателем райкома профсоюза клубных работников. Избрали. Это потребовало знания производственной деятельности каждого клубного учреждения района, проведения всевозможных заседаний, написания многих бумаг... Решения по конфликтным вопросам не всегда принимались такие, какие хотелось бы заведующему. Он винил в этом меня, что ухудшало отношения между нами, которые и без того не были безоблачными.

7.Музей ордена Ленина колхоза «Родина» - венец и конец моей музейной карьеры
Реальных помощников в создании музея ордена Ленина колхоза «Родина» у меня не оказалось, а косвенные были, это учителя школ Волжанского сельсовета. Они советовали к кому и зачем пойти. Местное население к моим музейным просьбам относилось благожелательно, а дочь Героя Социалистического труда Д.М. Анчакова предложила для музея все награды отца, включая орден Ленина и звезду Героя. Ценнее подарка и не придумаешь. Он обогатил бы и столичный музей, но я от него отказался из-за опасения, что его не удастся сохранить в экспозиции.
«Родина» был самым большим колхозом, но это все же не район, и со сбором экспонатов на месте я справился сравнительно быстро. Из Курского архива все необходимые документы получил без задержки. К дочери Георгиевского кавалера Голощапова в Электросталь, к Героям Советского Союза Москалеву, Свеженцеву, Занину в Белгород, Донецк и Таганрог, к генералам Перцеву и Барабанщикову в Москву и Калугу пришлось ехать, а Курск, где увеличивались-уменьшались и копировались фотографии приходилось ездить неоднократно. К середине 1985 года сбор экспонатов был завершен полностью. Об этом известил художников, которые жили в Донецке. Они (их было двое) приехали в августе. Я познакомил их с объемом работы. Председатель колхоза согласился с оплатой, которую запросили художники, и распорядился о льготном проживании в колхозной гостинице и льготном питании в колхозной столовой. Работа началась. Я комплектовал стенды, сочинял к ним тексты, художники делали свое дело. Поиск оптимальных вариантов, уточнений, порою поиск недостающих экспонатов требовали дополнительного времени, выходных дней , вечеров и ночей не хватало. Я сменил районную гостиницу и столовую на колхозную, не ездил домой в Кирилловку, но и это не решило проблему времени. Художники заявили, что Новый год они должны встретить дома, в кругу семьи. Если я не обеспечу их работой, они бросят все и уедут. Допустить этого я не мог. Выход из создавшегося положения увидел в использовании на эти нужды тех трех дней в неделю, которые я должен находиться в районном музее. Посетителей в музее не было из-за плохой погоды. Я же твердо был уверен, что завершение создания колхозного музея для культуры района важнее, чем праздное сидение в пустом зале, решил все свое время отдать на колхозный музей. Директор областного музея посоветовал мне не задерживать открытие музея. Зав. отделом культуры не было на месте, я попросил работников бухгалтерии передать ему мое решение, а мне позвонить, как он к этому отнесется. Но и в этот день, ни на следующий мне ничего не передали, и я спокойно работал в колхозном музее. У нас работа наладилась.
К середине декабря оформление музея было завершено, через неделю произошло его открытие. Они совпало с проведением на базе колхоза семинаром идеологических работников восточных районов области, которым руководил заведующий отделом обкома КПСС Л.И. Акатов. Из областного музея приехала Л.И. Сушко. Были также все главные специалисты колхоза, депутаты сельсовета. Районного руководства и моего заведующего почему-то не было.
В колхозном музее рассказывалось об основных событиях истории населенных пунктов и колхоза, об экономическом состоянии и производственных показателях, выдающихся людях, жизнь которых была связана с этими местами: двух Георгиевских кавалеров, трех Героях Советского Союза, полном кавалере ордена Слава, двух генералах, двух Героях Социалистического труда, трех заслуженных работниках сельского хозяйства, четырех матерях-героинях, родивших и воспитавших по десять и более детей, девятнадцати кавалерах ордена Ленина и ста пятидесяти награжденных другими орденами и медалями... И Акатов, и Сушко, и участники семинара открываемый музей признали лучшим музеем промышленных и сельскохозяйственных предприятий области.
Едва 3 января я переступил порог районного музея, как меня позвали в бухгалтерию отдела культуры, подали книгу приказов и попросили познакомиться с последним. Пока открывал нужную страницу, в голове промелькнуло: «Благодарность, наверное, за колхозный музей... Заметили все-таки...» А вот и он, приказ от 2 января. Стиль и орфография желают лучшего, но смысл ясен и категоричен: « За систематическую неявку на работу... с 1-го января от занимаемой должности освободить». Мой заведующий отличался непредсказуемостью, и все же увольнение явилось для меня полной неожиданностью, потому что моя вахта на благо культуры района была почти круглосуточной, обслуживание музея почти не пострадало. За три года, прошедшие со времени открытия музея все жители райцентра его уже посетили, а сельские жители в зимнюю распутицу не приезжали.
Истинную причину своего увольнения я не знаю до сих пор. Но предположения после бесед с бывшим руководителем народного театра В.А. Блудовым возникли. Отношения тогдашних заведующих районным отделом образования – В.А. Блудова – и культуры И.А. Петровпольского – до первого спектакля были нормальными. У Петоропольского был обычай: чуть ли не каждое восхождение на сцену своего работника сопровождалось похвалой в газете или грамотой. А после первой постановки «Платона Кречета» А. Корнейчука, прошедшей с громадным успехом, в отношениях Блудова и Петропольского возникла трещина, которая от спектакля к спектаклю увеличивалась. Чем удачнее был спектакль, тем трещина становилась глубже. На кшенской сцене были поставлены спектакли подготовленные В.А. Блудовым «Гибель эскадры», «Свдьба в Малиновке», «Наташка Полтавка», Красные дьяволята», и каждый был успешным и запоминающимся.
Отсюда: причина моего увольнения – успех в создании колхозного музея. Петропольский не хотел, чтоб рядом с ним был кто-то ярче и трудолюбивее его.
Выплатить мне зарплату, квартирные, отпускные заведующий не счел нужным.
Увольнение вызвали у меня сильные и противоречивые чувства. Во первых, - обиду за его незаконность, во вторых, - радость, что большому труду на энтузиазме у неблагодарного начальника наступил конец, и в третьих, желание добиться отмены этого приказа. Поразмыслив, я решил: это и в силах, и обязаны сделать председатель райисполкома Г.А. Чигарев и председатель обкома профсоюза работников культуры Гуляев.  Но мои предположения не оправдались. Ни Чигарев, ни Гуляев интереса к этому не проявили. Первого раздражало каждое мое слово, а второй просто молчал. Своим чиновникам они разрешили, видимо, все, кроме соблюдения законов.
И, наконец, меня интересует судьба экспозиций районного музея. Собиралась она долго и трудно, все экспонаты были в одном экземпляре, многие восстановить уже невозможно. Поэтому ключи от музея я хотел передать своему приемнику. Однако через некоторое время помещение музея потребовалось для какого-то мероприятия. Чтоб не сорвать его, ключи пришлось отдать заведующему. Потом в музее появился постоянный работник, через некоторое время его сменил другой. Начались приемы-передачи, пригласить на которые меня не посчитали нужным.
В прошлом году я случайно узнал, что из музейной экспозиции исчезли бивень мамонта и кортик командира 719 авиаполка ночных бомбардировщиков полковника М.А. Баженова. Этот полк оборонял Кшень в 1941, 1942 и 1943 годах.
Полковник в сентябре 1981 года умер. С женой его Клавдией Семеновной, проживающей в Харькове, я встречался неоднократно. Они рассказала мне, что муж в каждый полет брал пистолет и холодное оружие. Сначала это был нож, потом фронтовые умельцы сделали ему кортик редкой красоты. Его она и подарила Кшенскому музею. Я хранил его в сейфе под двумя замками, а вынимал только тогда, когда надо было показать его серьезным посетителям.
Если к сказанному о пропавших экспонатах добавить. Что бивень мамонта весил около двух центнеров и что управиться с ним могли только 3-4 взрослых мужчины, то станет ясно: виною их пропажи являются не случайно зашедшие в музей хулиганистые подростки, а более рослые дяди...
Одновременно удивляюсь пассивности моих приемников. За 25 лет их сменилось несколько. Никто из них заметного следа в совершенствовании и обогащении экспозиции не сделал, что за это время жизнь изменилась коренным образом, появились новые учреждения, предприятия, исчезли сельскохозяйственные кооперативы... Возможно, и у меня были упущения и недоделки. Но музейная жизнь должна занимать достойное место в патриотическом воспитании, краеведческой работе.