В то мартовское утро 1586 года, когда князь Владимир Васильевич Кольцов-Мосальский да боярин Лукьян Хрущев отбыли в Ливны, из Москвы, из Посольского приказа, по велению царя Федора Иоанновича отправлялось в Крым большое посольство. Думный дьяк еще раз перечел посольские грамоты, привесил к ним царские печати и приказал упаковывать их в окованный сундук.
На возы уже были уложены подарки всем ханским мирзам, уланам, князьям, царевичам: шубы собольи, горностаевые, рысьи, панцири и кольчуги, разное оружие, седла, сбруя, серебряная утварь, кубки, блюда, а также жемчуг, парча, сукна для ханских жен и царевен.
Самому хану царь слал полдюжины молодых, обученных охоте кречетов, пять сороков соболей, две тысячи белок, триста горностаев, рыбий зуб, золотые кубки — все это было уложено на главный воз, на котором ехал сам-большой посол Андрей Нагой.
В Крыму любили подарки — и не только сам хан. Все его царевичи и царевны с каждым посольством слали Федору Иоанновичу великое множество грамот и поклонов, требуя подарков, и всех их надобно было одарить, чтоб не было обделенных и недовольных. Кроме родственников хана, его жен, царевичей и царевен, надобно было одаривать всех мурз, князей, уланов, чтобы и среди них не было недовольных, ведь от них больше всего зависело — удачно или неудачно будет правлено посольство. Обидели какого-нибудь мурзу или князя, и он со зла, самовольно, со своим личным войском отправляется на промысел в русскую землю: разоряет города, уводит пленных... Хан отписывает тогда в грамотах, что воли его на тот промысел не было, но мирза или князь сам пошел добывать себе то, чего не дослал ему государь Федор.
Нынче везли богатые подарки, чтоб всех оделить и задобрить, ибо мир с Крымом был очень важен. От этого мира зависело — как скоро будет идти строительство укрепленной линии на юге. Основу линии составят города-крепости с военными гарнизонами. Каждый город будет иметь свою зону, смыкаться с зоной соседнего города на 600 верст. Линия позволит заселить пустовавшие обширные территории исконных русских земель, она послужит своего рода трамплином для последующего продвижения дальше на юг, к Азовскому и Черному морям. Указ о построении первых двух городов, Ливен и Воронежа, царь Федор Иоаннович подписал в год вступления на престол. Сказывают, что на переговорах со шведами в октябре минувшего лета посол Ивашка Татищев уже похвалялся, что, дескать, государь в своей вотчине, в дальних местах на степи, по Дону и на Сосне, и за Тихою Сосною, поставил 12 городов и в них воздвиг монастыри и церкви, а были те места пусты лет по триста и по четыреста. Все так. Но зачем прежде похваляться?
На Сосну Усть-Ливны отправлен князь Володимир Васильевич да боярин Лукьян Хрущев править его волю — ставить город Ливны...
Место для города выбрали удачно. На высоком мысу высились стены и башни Ливенского кремля, «малого острожка». С двух сторон его защищали реки Сосна и Ливна, ныне Ливенка, а с третьей — ров и стоящая на высоком земляном валу стена. Она была увенчана сторожевыми вышками и орудиями. С вышек — все правобережье Сосны как на ладони!
Три времени года, особенно весной, в паводок, реки неприступно защищали крепость гибкими широкими поясами, хотя зимой положение ее ухудшалось: можно было всякий час дня и ночи ожидать нападения... Летом здесь бушевали травы, кишели тучи комаров, вечерами оглушали лягушачьи хоры. Именно отсюда — от Ливенского кремля (территория городского сада) — нашими предками была проведена первая борозда в степь.
Все административные войсковые учреждения — разрядная изба, где сидели дьяки и подьячие, дома воевод, склад оружия, житницы — возводились при Иване Грозном. В крепости располагались значительные вооруженные силы. Гарнизон состоял из семи тысяч стрельцов — пехотинцев, артиллеристов и кавалеристов. В ту весну 1586 года, когда по мартовскому снегу приехали в Ливны князь Владимир Кольцов-Мосальский и боярин Лукьян Хрущев, гарнизон крепости пополнился отрядом в 2000 конников. Перед ним стояла задача: сопровождать и охранять от ограбления дипломатов и купцов, едущих по своим делам. А у слияния двух рек, за Пересыханским холмом, все дружнее стучали топоры и пели пилы. Строители сооружали самую важную часть города — гарнизонные казармы, помещения для казны и других государственных учреждений. Вокруг малого острожка раскинулись слободы служилых и жилецких людей. Посад и слободы окружала линия укреплений, называвшаяся «большим острогом».
В большом остроге размещалось 37 лавок, восемь кузниц, два двора воеводских, несколько дворов детей боярских — военных людей, один кабацкий двор и четыре слободы — Стрелецкая, Пушкарская, Ямская и Казацкая. В Стрелецкой слободе было 90 домов стрельцов, восемь дворов десятников (десятник — это военачальник, у которого в подчинении десять рядовых), два двора пятидесятников. В Пушкарской проживали 13 пушкарей, 17 затинщиков (стрелков из крупнокалиберного ружья), 12 воротников (караульные на крепостных воротах). Ямская имела 12 домов ямщиков. Казацкая слобода делилась на пять частей: Егорьевская, Афанасьевская, Никольская, Покровская и Успенская. Когда слободы разрослись, они были вынесены за стены острога, а еще позднее для них отвели участки в лесу, в местах, наиболее отдаленных от крепости, где семьи служилых людей могли иметь корм для скота, землю для огородов и лес для строительства дворов.
По своему значению ливенская крепость занимала одно из первых мест в системе обороны южной границы, была крупным центром пограничной службы, которая подразделялась на сторожевую (сторожа) и станичную (станица).
Сторожевая служба (в южно-русской лесостепи) — система военных мероприятий, проводившихся в России в XVI–XVII веках с целью недопущения неожиданных набегов на русские окраины крымских и ногайских татар. В общерусском масштабе сторожевая служба была организована в 1571 году. В 70–80-х годах XVI века состояла из сторожевых постов, возглавлявшихся стоялыми головами (13 таких постов находилось на Ливнах). Караульные пикеты ливенцы выставляли на Муравской дороге под Мокрецким лесом, в устьях рек Труды, Речицы, Колпны, Фошни, Тима, у Мелового брода на Сейме, в Пузацком лесу и других местах. На Сосне со стороны Ельца стояло девять сторожей.
Сторожа — караул из двух или более служилых людей, которые постоянно или посменно дежурили в небольших укреплениях, сооруженных из земли и дерева на наиболее опасных местах.
Служба на сторожевых пикетах начиналась ранней весной, когда молодая степная трава могла уже давать достаточный корм для татарской конницы, и оканчивалась поздней осенью, когда снег и стужа отнимали у татар быстроту передвижения и лишали их коней обильного подножного корма. Устанавливались пикеты обыкновенно в удобном для наблюдения месте. Это были высокий берег реки, старинный курган или высокое дерево на лесной опушке. Один из караульных постоянно находился на высоком месте, пристально вглядываясь в степь, а его товарищ внизу держал наготове оседланного коня.
При малейшем подозрении движения в степи, по знаку сторожа, его товарищ садился на коня и мчался до ближайшей заставы, оповещая о появлении татар. Так известие достигало Ливен. А Ливны уже извещали об этом соседние города и принимали меры для отражения врага.
Применялся и другой способ оповещения. Во всех сторожах оборонительной линии, которая в нашей местности шла от верховья Оки (село Тагино Свердловского района) к Сосне и далее через Ливны вдоль всего левого берега реки, стояли высокие столбы, к вершине которых прикреплялись бочки со смолой. Когда на юге замечался дым или мчащиеся татарские всадники, бочки поджигались. Соседние сторожа, видя огонь, зажигали у себя такие же бочки со смолой, и не проходило полчаса, как вся многоверстовая сторожевая линия уже знала, что с «дикого поля» идет враг.
Станицы (проезжие станицы) — в XVI–XVII веках конные отряды русских воинов, выезжавшие в незаселенную степь из южных русских городов по заранее разработанным маршрутам для разведки и оповещения населения о возможных татарских набегах. Разъезды станиц являлись составной частью сторожевой службы на южной окраине России. В ряде южно-русских городов существовали станичники — особая категория мелких служилых людей.
Станица — большая группа служилых людей (от 50 до 100 человек), которая отличалась от сторожи подвижностью, совершая постоянные разъезды по степи на значительные расстояния. В составе станицы был станичный голова, станичный атаман, проводники (вожи) и рядовые ездоки.
В состав ливенской крепости входили «две станицы добрые». Одна из них посылалась к Северскому Донцу большим Муравским шляхом, который по правому берегу Сосны шел на юго-запад, а другая — до Изюм-Кургана. Этот последний путь, так называемая Изюмская сакма (сакма — следы многочисленной конницы, в данном случае — дорога), шел от Ливен на юг через Ламскую слободу, а затем вдоль левого берега Кшени к Изюм-Кургану, расположенному между реками Северским Донцом и Осколом. К Муравскому шляху за Кшенью присоединялся еще один путь — Кальмиусская сакма. Главная задача станичников заключалась в своевременном обнаружении татар и приблизительном определении их численности.
Экономические связи города были очень слабы не только с Московским государством, но и даже с окружающими его поселениями. В XVI веке началось сплошное русское переселение в плодородные степи. Татары были более сильны в открытой степи, здесь проходили их шляхи — пути для перекочевки и вторжения в московскую землю, русские же чувствовали себя лучше в лесной местности, продвигаясь на юг по лесным порослям речных долин. Около опорных пунктов постепенно развивались торговля и промышленность, росло население. В районе Ливен земли раздавались пушкарям, стрельцам, казакам. Земля делилась клиньями (полосами), радиально отходящими от города на несколько километров, образуя так называемое дальноземелье. Такие полосы сохранялись очень долго и были уничтожены лишь в советское время.
Служилые люди в XVI веке, получившие землю, были воинами-земледельцами — половина из них пахала землю, другая половина защищала от набегов татар. По приказу царя в обязанности ливенского воеводы входила не только оборона крепости, но и охрана всего края.
Как только воевода получал сведения о приближении татарских отрядов, он рассылал по всему уезду людей с приказом: всем укрыться в крепости. А тот, кто не захотел прятаться и в результате оказался в плену у татар вместе с семьей, должен был выкупаться из рабства за свой счет, а не за государственный.
Особые строгости были установлены для военных, живших за пределами крепости. Если они не появлялись по первому зову или опаздывали, их секли кнутом, взыскивали денежный штраф.
Существовал указ о том, что все население уезда должно было при появлении татар укрываться в крепости. Нарушителей этого указа сажали в тюрьму и держали там, покуда ослушники не дадут письменной подписки, что впредь указа не нарушат и будут являться в крепость по первому слову воеводы.
Бывало, что воеводские досыльные долго не могли разыскать людей, чтобы сообщить им о приказе явиться в крепость. С этих людей взыскивались деньги «за прогоны», то есть средства, потраченные на их розыски.
Роль города в XVI–XVII веках была не только защитно-сторожевой. В Ливнах встречали и провожали русских послов, отправлявшихся в Крым и Турцию. В 1587 году они стали местом «посольской размены», т.е. пунктом встречи московских и крымских послов. Из Москвы через Ливны шли транспорты с военным грузом для других пограничных городов, в Ливнах строились струги, сплавлявшиеся на Дон в Воронеж.
В 1593 году крымский хан вынужден был пойти на заключение мира с русской стороной. Переговоры между русскими и татарскими уполномоченными происходили на мосту через реку Сосну у подножия ливенской крепости. Это событие историк Н.М.Карамзин описывает так:
«В Ливны прибыли уполномоченные царя Федора Иоанновича князья Федор Иванович Хворостин и Богдан Яковлевич Вельский и от крымского хана Ахмет-паша с той целью, чтобы заключить договор о мире «навеки».
Русские князья послали к Ахмету, просили приехать к ним на левый берег Сосны для переговоров. Ахмет ответил, что «ему ехать к ним невместно», так как в Путивле к его брату Мурату приезжал Андрей Нагой да Сеим в шатер Мурата.
Переговоры затянулись, никто не сдавался, и Хворостин решился послать гонца к царю, прося его указаний.
Но пока пришла от царя грамота, чтобы поставили шатер свой за р. Сосной, русские уполномоченные построили через Сосну мост и договорились с татарами съехаться на нем для переговоров».
Переговоры на Сосне закончились подписанием соглашения о мире. Для окончательного его утверждения из Ливен в Москву выехал крымский князь Ишимамет, а в Крым отправился московский князь Меркурий Щербаков.
Долго хранил молчание хан и, наконец, в 1594 году ответил царю — он прислал ему шерную (т.е. клятвенную) грамоту.
И только.
Таким образом, «вечный мир» оказался не таким уж прочным. И если при царе Федоре крымских гонцов отпускали с Ливен с провожатыми, то уже при Борисе Годунове было запрещено оказывать подобную честь ханским послам, потому что «они провожатых бьют и в полон берут».